«Разрубили глаз на части во время игры». Читинский офтальмохирург - о шокирующих случаях потери зрения
25 апреля 2024
ИА «Чита.ру»: Офтальмохирург Краевой клинической больницы Максим Арефьев, спасает зрение и здоровье жителей Забайкалья уже 12 лет
Лишиться зрения — настоящая трагедия. Особенно страшно потерять способность видеть в молодом возрасте. Причины бывают разными: иногда к страшному финалу приводит прогрессирующее заболевание, часто происходят производственные травмы. К сожалению, нередки и случаи домашнего насилия над женщинами. Герой нашего интервью, офтальмохирург Максим Арефьев, спасает зрение и здоровье жителей Забайкалья уже 12 лет. Он рассказал о шокирующих случаях из практики и, конечно же, о счастливых историях исцеления.
— Вы продолжатель медицинской династии?
— Верно, моя мама тоже офтальмолог. А отец — организатор здравоохранения. Но я никогда не хотел быть терапевтом или офтальмологом-терапевтом. Меня привлекала именно хирургия, возможность оперировать, улучшать людям зрение. Что касается краевой клинической больницы, то я здесь с самого начала своей работы и никуда не уходил. Постоянно на одном месте.
— За 12 лет практики сколько операций уже провели?
— Более восьми тысяч. И хочу отметить, что с каждым годом людей, страдающих от снижения зрения, становится больше. Конечно же, это связано с множеством причин, в том числе и с засильем гаджетов. Вторая по распространенности причина — это наследственность.
— Какие заболевания достаются в наследство?
— Есть ряд заболеваний, но наиболее частыми являются миопия и глаукома. А вот, например, катаракта — возрастное. У нас в Забайкалье достаточно агрессивное солнце, и его роль в развитии патологии глаза очень весома. Ультрафиолетовое излучение провоцирует ряд патологий сетчатки.
— Очки помогут?
— Качественные солнечные очки снизят риск и защитят глаза. Я всегда ношу такие.
— Вы же еще дежурите. Наверняка именно на дежурствах встречали самых необычных пациентов?
— Поступил пожилой мужчина. Ему четырехлетний внук воткнул в глаз карандаш. Глаз мы спасли, ушили рану. Но зрение стало хуже, чем до этой травмы.
— А жертвы бытового насилия?
— Да, часто бывают. Самый страшный случай из практики — поступила женщина, которой сожитель так сильно ударил в глаз, что все ткани были разрушены. Спасти глаз, к сожалению, не представлялось возможным, удалили глазное яблоко. И вот через год снова поступает та же пациентка. Она, оказывается, жила с тем мужчиной дальше, и он сделал то же самое с оставшимся глазом. Теперь дочь водит ее за руку. Глаз у женщины больше нет.
— Но случаются и травмы по неосторожности?
— Да, часто предметом игр становится нож. Люди крутят его в руках, шутливо перебрасывают друг другу. Так, 17-летней читинке нож отлетел в лицо и рассек глаз на две половины. Глаз как орган мы сохранили, но, к сожалению, говорить о высоких зрительных функциях не приходится.
— А как она живет сейчас?
— Всё хорошо, регулярно наблюдается и приходит на осмотр, вышла замуж. Конечно же, ее жизнь всё равно стала другой. Но орган сохранен, ведь это важно. В том числе и для второго, здорового глаза. Ведь глаза — парный орган.
— Про страшные случаи поговорили. Понятно, что вы за годы практики уже не так впечатлительны, как в самом начале карьеры. Но вспомните, пожалуйста, пациента, который надолго запал в сердце, за которого сильно переживали?
— Да, и такое было. Несколько лет назад поступал пациент на удаление 100% видящего глаза по поводу онкологического процесса. К сожалению, в таких случаях для сохранения жизни пациента приходится идти на радикальные методы и удалять глаз с опухолью. В такие моменты морально сложно «поднять руку» на здоровый глаз и сделать то, что должен. Операцию я, конечно, провел. И через несколько лет я встретил его жену, которая рассказала: «У нас всё хорошо, доктор. Муж жив, сам меня на машине возит». И, наверное, только тогда меня отпустила эта история и стало легче. Да, это было необходимо.
— А какие абсурдные обращения бывали?
— Один раз мужчина поступил с заклеенным суперклеем глазом. Как и зачем он это сделал, выяснить мне так и не удалось. Но глаз всё же очистили, правда, пришлось разрезать ресницы.
— С последствиями бьюти-процедур сталкивались?
— Да, после наращивания ресниц часто развивается сильнейшая аллергия, а нередко и ожоги. Это очень рискованно — кто и как делает эти бьюти-процедуры, какой клей и растворы использует? Просто странный и неоправданный риск.
— А если говорить о пластике? Блефаропластика безобидна?
— При неправильно проведенной операции бывает, что глаз не смыкается до конца. Тогда он начинает сохнуть, могут присоединиться воспаления и ряд других проблем. Последствия могут быть катастрофическими.
— Не можем не тронуть тему СВО. Бойцы к вам тоже обращались после травм?
— Вообще, военнослужащих лечат в госпиталях. Но несколько пациентов было. Одному из них мы проводили реконструктивную операцию по протезированию утраченного в боевых действиях глаза. В скором времени запланировано оперативное лечение травматической катаракты после тяжелой контузии для еще одного пациента.
— Кого из учителей хотели бы отметить?
— Для меня большую роль в становлении и развитии меня как врача и человека сыграли два наставника — Александр Васильевич Заиграев и Сергей Анатольевич Козлов. Спасибо им за мою любовь к медицине!
— А как вам говорят спасибо пациенты?
— Для меня лучшее спасибо — их здоровье. За годы работы было много приятных моментов, но особенно запомнилось, когда пациентка нарисовала и подарила мне картину — пейзаж. Было очень приятно и трогательно. Ведь для того, чтобы нарисовать такой красивый мир, его нужно видеть. И она отлично его видит (улыбается).
